НОВОВЯТСК
В четверг, 23 января в 15.00 в библиотеке №17 (ул. Октябрьская, 19) состоится очередное заседание клуба «Островок поэзии», посвященное 120-летию со дня рождения поэта Михаила Васильевича Исаковского.
Михаил Исаковский родился в крестьянской семье в Смоленской губернии. Закончил шесть классов, из-за проблем со зрением дальше учиться не мог. Но стихи начал писать еще в школе: в 14 лет его первое стихотворение было напечатано в московской газете. Первый сборник стихов «Провода в соломе» вышел в Москве в 1927 году.
В 30-х годах вся страна запела песни на стихи М.В.Исаковского: «Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону», «И кто его знает». Успех песен Исаковского совсем не случаен. Стихи поэта настолько напевны, что, кажется, они сами ложатся на музыку. Исаковский не искал композиторов: они хватались за стихи сами, потому что песня уже существовала, она звучала внутри текста.
Во время Великой Отечественной войны Михаилу Исаковскому болезнь глаз не позволила надеть солдатскую шинель. Он сражался тем, что умел делать лучше всего – стихами. Песни на его стихи «Огонек», «В лесу прифронтовом», «Враги сожгли родную хату» звучали на всех фронтах.
Вторую жизнь и всемирную славу обрела и «Катюша». Это была песня-героиня. Недаром, когда в Красной Армии появилось новое грозное оружие – гвардейские реактивные миномёты, бойцы дали ему ласковое прозвище «Катюша».
Если военные стихи Исаковского рвут сердце на части, мирные спокойны, как светлая июньская ночь. Они дышат теплом и лаской, передают торжество жизни.
Творчество поэта было высоко оценено на государственном уровне. Исаковский был награжден четырьмя орденами Ленина и Золотой медалью Героя Социалистического Труда, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом «Знак Почета», был лауреатом двух Государственных премий.
Михаил Исаковский написал всего около двухсот пятидесяти стихотворений, почти половина из них стали песнями. Не «облетает цвет» с тихого и проникновенного творчества поэта, и любовь народа к нему «не проходит, нет!». Исаковский никогда не был модным и, может быть, потому не устаревает.
